Соловьев В - Три Портрета - Шемякин, Довлатов, Бродский
Владимир Соловьев
Три портрета: Шемякин, Довлатов, Бродский
Первоначально напечатаны в "Новом русском слове", "В новом свете",
"Вечернем Нью-Йорке", "Панораме", "Неве", "Московском комсомольце",
"Петрополе" и других периодических изданиях по обе стороны океана. Вошли в
книги Владимира Соловьева "Роман с эпиграфами. Варианты любви. Довлатов на
автоответчике" ("Алетейя", С.-Петербург, 2000), "Три еврея" ("Захаров",
Москва, 2001) и в книгу Владимира Соловьева и Елены Клепиковой "Довлатов
вверх ногами" ("Коллекция - Совершено секретно", Москва, 2001)
ПУТЕШЕСТВИЕ В МИР ШЕМЯКИНА
Художник в Зазеркалье
Поначалу я испытываю некоторые трудности с выбором жанра. В конце
концов останавливаюсь на жанре портрета, а точнее "профиля", как отчеканил
блестящий мастер этого рода художественной критики Абрам Эфрос. Интересно,
вспоминал ли Эфрос, называя свою книгу "Профили", - "мысли в профиль" одного
из братьев Шлегелей? А мне поначалу так и представляется - набросать абрис
художника, которого я люблю заочно три с половиной десятилетия, а последние
годы, уже здесь, в Америке, сдружился. Пусть не фас, хотя бы профиль.
Однако первая наша встреча произошла в пути, а так уж повелось, что все
самое значительное в моей жизни случается в дороге, и самые сокровенные
мысли и чувства я доверю "путевой" прозе, будь то рассказ, роман, эссе или
исследование. Даже замысел книги о Ельцине возник у нас с Леной Клепиковой
во время возвратного путешествия на нашу географическую родину.
На этот раз на нашей старенькой "Тойоте Камри", которую моя спутница
ласково называет "тойотушкой", мы отправились в трехдневное путешествие по
долине Гудзона. В роскошных владениях Вандербилтов, среди высоких елей и
пихт, на усыпанной коричневыми иглами земле, обнаружили с десяток чистейших
белых, и еще несколько нашли в трех милях отсюда, на соседней, куда более
скромной усадьбе ФДР, как именуют Франклина Делано Рузвельта в Америке, -
аккурат рядышком с могилой 32-го президента США. В штатном заповеднике
Таконик,
по дороге к водопаду, подсобрали еше дождевиков, которыми в России
почему-то пренебрегают, хотя в жареном виде у них сладкая и нежная, как
крем, глеба, да еще похожих на опята и
так же растущих большими стайками вокруг пней пластинчатых грибов,
которые, как выяснилось из справочника, именуются "псатиреллой каштановой" -
оказались вполне доброкачественные грибы. Плюс дикие шампиньоны, которые
куда вкуснее тех, что выращиваются в парниках и продаются в магазинах. Я -
страстный грибник, и такое расширение грибного кругозора, понятно, веселило
мое сердце. Вдобавок виды на Гудзон, гениально воспетый в моем любимом у
Стивенсона романе "Владетель Баллантрэ", раскиданные по холмам фермы с
силосными башнями и прелестные голландские и немецкие городки со старыми
"иннами" и церквами без счету. Это был любезный мне мир, узнаваемый и
реальный, а из него, в последний день путешествия, я попал в мир странный,
неожиданный, сказочный.
Представьте мрачный замок на холме, словно ожившая декорация
готического романа либо хичкоковского "Психоз", а окрест, сколько хватает
глаз, на усадебных буграх и по низине расставлены скульптуры, одна
диковинней другой: огромный скалозубый череп, голый господин со знакомым
лицом в пенсне, четырехликий всадник на коне - то ли рыцарь в доспехах, то
ли обтянутый сухожилиями скелет с пенисом в виде кабаньей головы,
кривляющиеся шуты, наконец, Некто огромный, как Голем, с маленькой головой
истукана на плечах. И повсюду
