Солнцев Роман - Иностранцы
Роман Солнцев
ИНОСТРАНЦЫ
1.
Они уже давно ходили мимо этого нового, диковинного для здешних мест
двухэтажного дома с башенкой, принюхиваясь, как волки, к чужому дыму,
вечерами всматриваясь сквозь яркие щели иной раз неплотно прикрытых
железных ставен и не решаясь постучаться в высокие ворота. Хозяйка мельком
видела их и молчала - шмыгала взад-вперед, маленькая, невзрачнолицая, в
свитере чуть не до колен, варила еду внизу, на первом этаже, взбегала по
винтовой лестнице и подсаживалась к электрической швейной машине. Сын
угрюмо читал книгу на английском, с ногами в кресле, накинув наушнички.
Отец семейства, худоба, с длинными, чугунными от загара руками, со смешной,
сизовато-рыжей бородкой на шее от уха до уха при чисто выбритом подбородке,
чистил ружье или, уйдя через сени в мастерскую, точил к утренней работе
ножи и стамески.
Крестовые хоромы приезжих, крепко сложенные из кедровых плах толщиной фута
два каждая (более полуметра), располагались на взгорке, на самой окраине
села Весы, выше плотбища, за кучей выворотней и отпиленных комлей с
растопыренными корнями, напоминавших приезжим всякие сказочные чудовища...
Кстати сказать, местные жители уверяли, что правильное, еще с царских
времен, название села - Бесы, но в советские годы, дескать, Бесы замени ли
на Весы... Когда-то большая была деревня. Теперь же оставалось тут дворов
сорок, еще не разобранных на дрова, с лодками на огородах и возле калиток.
Но из них изб десять заколочены наглухо, хозяева поумирали, а родственники
не едут, десятка же полтора изб с досками крест-накрест на окнах оживают
только летом, когда с грохотом к ним, по жаре, в клубах пыли, подкатывают
на мотоциклах, а чаще на тракторах наследники, вечно пьяные краснощекие
парни из райцентра или из Железногорска - порыбачить, отдохнуть до
беспамятства.
А места красивейшие! В небесах, вдали, сверкают сахарные головы не тающих
круглый год гольцов. Чуть ниже - из голубого слепящего небытия - как бы
постепенно проявляясь, уступами сходят кедры со скрипичными завитушками на
вершинах и темные ели...
Там мох глубок как диван, и брусника красна что пожар... А пони же -
черника, голубика... А еще ниже - пространство как бы рвется с шумом на
части. Здесь светло, здесь гари, малинники, красная смородина, медовый дух.
Поляны с озерами, как жестовские подносы с самоварами, подступают с двух
сторон к рябой из-за просвечивающих камней речке, вытекающей со звоном из
узкого и темного урочища. Но на моторке можно взойти. Если не к ногам
каменного Саяна, то - как уверяют здесь - хотя бы к мизинцам его...
Откуда-то оттуда и выползают - как раз мимо дома приезжих - по утрам
мохнатые звероподобные горы тумана.
В селе Весы тихо, словно на каком-то другом свете, - лишь изредка, если
подует западный ветер, можно различить вдали невнятный гул и топоток
железной дороги. Переселенцы, наверное, выбрали Весы еще и по этой причине
- тут мало шастает чужого, зеворотого люда, все друг друга знают - уж до
третьего колена точно... Народ проживает основательный, с древними иконами
в красных углах, с десятком берданок и карабинов в сенях, с кучей движков и
мотопил во дворе. Можно увидеть кое-где рога сохатого, прибитые над
воротами, а то и чучело глухаря - видно, не бедна еще тайга вокруг.
Но не сразу новые люди решились переехать сюда. Споначалу, только повернула
зима на весну и ледяной ветер задышал возле щеки, как пламя автогена,
явился со стороны станции смешно укутанный в шаль, в романовском полушубке,